«Класс!» — подумала я, — «Настоящее снаряжение для велоспортсмена: каска, леггинсы из лайкры с подушечками для попы, специальные перчатки, заканчивавшиеся на середине пальцев и, конечно, профессиональная машина — велосипед!» Всем этим меня снабдил муж, после того, как я изъявила желание попробовать попедалить (лучше б я этого не делала) и утвердитительно кивнула на его «раньше на велике каталась?». Только не было специальных ботинок для меня по понятным причинам: размер не совпадал. Я оделась. Осталось только устанавливать рекорды.
Я присмотрелась к велосипеду. Он был из титана, очень худ и достаточно высок. Сиденье, вытянутое и узкое, не предвещало большого комфорта. Потом оно стало для меня орудием пытки. Колеса были шириной в один большой палец. «Господи, как же на нем удержаться-то?» — пронеслась мысль. Висенте пояснил, что шоссейные велики все такие, и сказал, что даст мне другой, горный, с более широким протектором (в его «конюшне» тогда было три двухколесных машины: 2 велика и мотоцикл). Действительно, второй казался более устойчивым. Муж отрегулировал высоту сиденья под мой рост и проинструктировал меня по всем необходимым пунктам. По его тону я почувствовала, что он доверяет мне нечто очень дорогое и не хочет, чтобы я что-то сломала. После того, как я с трудом взобралась на велосипед, я поняла, что расслабленной прогулки не получится. Сидеть было неудобно с первой секунды, а я собиралась «покататься». В отличие от меня, мой муж с легкостью оседлал своего шоссейного коня, и мы поехали.
Ехать было страшновато. Балансировала с трудом. И хоть на дорогах Накеры предусмотрены достаточно широкие дорожки для велосипедистов, я все время наровила вильнуть в сторону проезжающих машин. Висенте без конца оглядывался на меня, опасаясь за мою безопасность.
Испания — горная страна. Накера — тому живое подтверждение. Спуски чередуются с подъемами. Через 15 минут у меня отваливалась вся пятая точка. Я не могла найти удобное положение несмотря на подушки, вшитые в велосипедные штаны. Через 30 — я начала приблизительно понимать, что могут чувствовать марафонцы в конце 42 километра. Но мое положение было хуже. Дыхание не контролировалось, ноги не слушались, а попа горела огнем. Оставался последний подъем до дома. И я сдалась. Я сползла с велика и повела его рядом, как коня под узцы. Дома, после душа, я легла, забросив наверх ноги, и замерла. Попа продолжала гореть от растертостей. Все было красное. Ранее не работавшие мышцы давали о себе знать тоже. Болело все! «Больше никогда… Никогда в жизни!» — вертелась навязчивая мысль.
В течение последующих трех дней тело навязчиво напоминало о моей отважной попытке и несостоявшейся победе. Каждый раз, присаживаясь, я вспоминала, где находится центр тяжести моего тела и для чего он служит. С тех пор я не испытываю ни малейшего желания попробовать велоспорт еще раз. Зато теперь я отлично понимаю, какой это адский труд — велогонки, особенно многодневные, и испытываю глубочайшее уважение и восхищение перед людьми, занимающимися этим профессионально или любительски.
